Перемещение Сергея Шойгу из военных министров в секретари Совбеза было воспринято как сенсационное, хотя оно не только давно назрело, но и довольно отчетливо предвещалось арестом его заместителя Тимура Иванова.
Загадочным скорее можно считать, что Путин не сместил явно провалившегося чиновника гораздо раньше. Его служба явно затянулась.
Умел улыбаться
Среди ныне действующих должностных лиц Шойгу — обладатель самой, пожалуй, долгой и полнокровной карьеры в России, разве что Геннадия Зюганова можно поставить рядом. Он — порождение раннего ельцинизма и выдвинулся еще до упразднения СССР в качестве основателя первой спецслужбы новорожденного российского режима — Корпуса спасателей.
На всех дальнейших этапах Шойгу всегда вписывался в менявшиеся обстоятельства, выделяясь только обаятельной улыбкой, приятно картавым выговором и жадностью к должностям, почестям и богатствам. Несколько раз он удачно для режима использовался в качестве пиар-персоны, выступив, например, в роли номинального главы путинской партии на критически важных для транзита власти думских выборах-1999.
Все 11,5 лет пребывания в военных министрах (2012–2024 гг.) он разруливал невероятные денежные потоки, шедшие сначала на так называемое перевооружение, а потом на войну, обогащал себя и свой круг, но не выказывал даже и самых скромных умений в качестве военного менеджера или полководца.
Несомненно, он один из главных виновников нападения на Украину, поскольку подыгрывал маниям правителя и ручался за немедленные триумфы. Практическая потребность прогнать его с должности стала очевидной уже через месяц после начала вторжения и совершенно настоятельной — осенью 2022-го, когда украинцы вернули себе Херсон.
Но Путин сохранил его даже и тогда. В тот момент это было непонятно, но из сегодняшнего дня выглядит рациональным. Выдвижение Пригожина и Суровикина не обещало вождю ничего хорошего, и без бездарного, но лояльного противовеса было не обойтись. Пригожинский бунт летом 2023-го по-своему закрыл эту проблему, показав попутно, что авторитет Шойгу в войсках минимален и по его приказу они на защиту Путина не двинутся.
Полезность наперсников
Закатилась и звезда Шойгу как пиар-персоны, в роли которой он так долго выступал. Народное раздражение от затянувшейся войны, а равно и от бестолковости, которую в этой войне выказало начальство, пало не на тефлонового Путина, а на военного министра.
Накануне вторжения и в самом его начале ежемесячно публикуемые рейтинги ВЦИОМа отдавали Шойгу уверенное второе место по популярности после самого правителя. Потом его индикаторы пошли вниз, в 2023-м рухнули и до сих пор так и не восстановились, несмотря на перемены на фронтах в пользу России.
По итогам апреля 2024-го, отвечая на открытый вопрос с просьбой назвать политиков, которым они доверяют, 43,4% опрошенных вспомнили Путина, 18,2% — премьера Мишустина, 15% — министра иностранных дел Лаврова и только 8,5% — Шойгу. А целых 4% респондентов сообщили, что они ему, наоборот, не доверяют. С такими индикаторами Шойгу потерял всякую ценность не только как чиновник-практик, но и как рекламный объект.
Начавшиеся аресты топ-менеджеров Минобороны заранее показывали, что его глава перестал быть неприкосновенной особой. Решение правителя об удалении Шойгу из министерства выглядело поэтому продуманным и заранее подготовленным жестом.
Несколько неожиданным выглядел второй его жест — смещение старинного путинского наперсника Николая Патрушева из секретарей Совета безопасности, чтобы освободить эту должность для Шойгу.
Означает ли это, что Шойгу по-прежнему в милости, а Патрушев — в опале? Не обязательно.
Необъяснимая приязнь
Хотя Совбез и называют аналогом советского политбюро, его секретарь силен не полномочиями, которые крайне расплывчаты, а короткостью с правителем. На этой должности оказывались и люди, Путину неблизкие, например, бывший министр иностранных дел РФ Игорь Иванов (2004–2007 гг.). И их вес не был большим.
И уж точно невелик вес Дмитрия Медведева, заместителя председателя Совбеза с 2020-го. Специально придуманную для него должность часто принимают за пост зама совбезовского секретаря, т. е. сначала Патрушева, а теперь Шойгу.
Но на самом деле она куда выше. Медведев — заместитель совбезовского председателя, т. е. Путина. Он ничуть не ниже статусом, чем секретарь этой структуры. Но никакой власти зампред не имеет: Медведев занимает свой пост лишь по причине необъяснимой приязни вождя к этому карманному персонажу.
Шойгу тоже может пребывать на новой должности в качестве почетного отставника, тем более что прямого распоряжения деньгами она не предусматривает. Но теоретически он способен и отстоять роль действующего придворного интригана, если сумеет сохранить доступ к уху вождя.
Та же самая проблема стоит и перед Николаем Патрушевым.
Хотя 72-летний Патрушев переведен на гораздо менее заметную должность президентского помощника, он все равно останется очень важной персоной, раз Путин сохранил его в своем ближнем кругу. Анекдотическое назначение в главные корабелы — по первой, дочекистской специальности Патрушева — этому не мешает. Попади он в опалу, вряд ли осуществился бы третий путинский жест — продвижение сорокашестилетних Дмитрия Патрушева и Бориса Ковальчука соответственно в вице-премьеры и в начальники Счетной палаты.
На третьем десятке лет путинского правления захват высших должностей подросшими младшими представителями придворных кланов — явление естественное. И задача Путина — не препятствовать ему, а направлять этот процесс в удобное для себя русло. Иными словами, не допускать, чтобы под вопрос ставилась вечность его власти.
Юрий и Михаил Ковальчуки, отец и дядюшка Ковальчука-младшего, формально не занимают высших постов, но их роль нашептывателей в ухо правителя и является общепризнанной.
Сохранить Патрушева-старшего на исключительно высокой должности и одновременно возвысить Патрушева-младшего — значило бы чересчур укрепить один из кланов и даже намекнуть на назначение престолонаследника. Естественно, Путин хочет этого избежать. И отобрание поста у Патрушева-старшего — не опала, а профессиональная предосторожность.
Сложил два и два
И, наконец, назначение военным министром Андрея Белоусова — это четвертый путинский жест, довольно логично увязанный с тремя другими, но имеющий несравнимо большую общественную значимость.
Путин решил продолжать войну и не искать перемирия без победы. Надо было найти на замену Шойгу того, кто подходил бы под эту задачу. Профессиональный военный не годился — в случае победы, точнее, того, что Путин решит назвать победой, он бы присвоил лавры себе и задвинул правителя. Значит, нужен был невоенный.
Последний кадровый военный на этом посту, унаследованный от Ельцина маршал Игорь Сергеев, покинул должность еще в 2001-м. И с тех пор ни один российский военный министр — ни Сергей Иванов, ни Анатолий Сердюков, ни Сергей Шойгу — не был военным профессионалом и в качестве такового своими подчиненными никогда не воспринимался. Причем человек из органов тоже сейчас не подходит. Немного неожиданно, но Путин сумел это понять. Ему нужен был сильный гражданский организатор, аналог Сердюкова, но желательно с другим стилем и манерами.
Война показала, что путинские правительственные технократы гораздо более умелы и успешны, чем путинские генералы. Оставалось сложить два и два и выбрать из военного министра именно из этих технократов.
Белоусов в этом кругу действительно подходил правителю лучше всех. Пожилой (65 лет), абсолютно лояльный, не коррумпированный, хорошо подкованный как менеджер-дирижист, державник не только по конъюнктуре, но и по базовым установкам — если от кого-то вождь и мог ждать требуемых достижений, так именно от него.
Чиновная карьера Белоусова началась давно и была очень успешной, но как ключевая политическая фигура он выдвигается впервые. Обдумывая способы продолжить свою авантюру, нацлидер РФ (или его советчики) оказался способен на неординарное решение.
***
Четыре путинских жеста складываются во внятное послание, которое не вызывает оптимизма. Манипулирование придворными кланами, закат затянувшейся звездной карьеры чиновника-пустышки и передача военных рычагов человеку дела говорят о твердом намерении режима и его главы продолжать имперскую реконкисту и укреплять автократию.
