С подачи губернатора Радия Хабирова активиста Алсынова судят за разжигание межнациональной розни.
Это максимально рациональное объяснение довольно нерационального протеста.
Фаиль Алсынов прославился в регионе своими выступлениями в защиту горы (точнее, известнякового шихана) Куштау, который Башкирская содовая компания хотела пустить на соду. В августе 2020 года две недели бушевали массовые протесты, и шихан удалось отстоять.
Алсынов еще возглавлял организацию «Башкорт», что-то невнятно говорившую о суверенитете Башкортостана, хотя сомнительно, чтобы суверенной могла стать Башкирия, находящаяся посреди страны и наполовину населенная татарами. Обратите внимание – региональные протесты всегда смутны, всегда непонятны с точки зрения федерального центра и вообще с точки зрения любого чужака.
Кажется, Алсынов позволил себе не совсем корректные высказывания в адрес небашкир, а губернатор Хабиров воспользовался этим, чтобы закатать Алсынова в тюрьму.
Протестующие теперь многократно и настойчиво называют себя «многонациональным башкирским народом» и просят (именно просят, не требуют), чтобы Владимир Путин отправил Хабирова в отставку и ввел в республике прямое президентское правление.
Эти обращения к государю с жалобами на наместника – классика, на которой испокон веку основывался русский бунт; на этом же сюжетном ходе построена, например, пьеса Лопе де Вега «Овечий источник».
Государь может поддержать протестующих или подавить протест, но я утверждаю, что государь никогда не может его понять.
У Вернера Херцога есть такой фильм «Там, где мечтают зеленые муравьи». В этом фильме некая коммерческая компания разрабатывает полезные ископаемые на землях австралийских аборигенов. Аборигены, однако, утверждают, что тревожить эту землю нельзя, потому что здесь «мечтают зеленые муравьи».
«В смысле, это ваши священные земли?» – допытываются весьма лояльно настроенные к аборигенам представители компании.
«Нет, – отвечают аборигены, – земли совершенно не священные, просто здесь мечтают зеленые муравьи, и поэтому нельзя копать».
Вскоре выясняется, что если поставить на землях мечтающих муравьев списанный неработающий самолет, и если двое аборигенов всегда будут в нем дежурить, то можно и копать, ничего страшного, при наличии самолета и дежурных муравьи не будут против. И тогда уж становится совсем ничего не понятно, совсем уж какая-то абракадабра.
Вот так и речи протестующих в Баймаке непонятно звучат – какое-то нагромождение верноподданических формул и странных просьб.
Однажды я и сам участвовал в таком региональном протесте. Неподалеку от моего дома под Волоколамском образовалась вдруг в деревне Ядрово огромная зловонная свалка, и местные жители протестовали против нее. Шли как раз президентские выборы, кандидатка Ксения Собчак решила оседлать нашу проблему, приехала в Ядрово и выступила перед местными жителями с пламенной речью о том, что граждане, дескать, имеют право дышать чистым воздухом. Жители были очень воодушевлены такой федеральной поддержкой, собрались тысячами. Но Ксения Собчак сделала две ошибки: деревню ЯдрОво она назвала Ядрово с удерением на «Я», а улицу ВОзмище назвала с ударением на «И» ВозмИще. И люди немедленно разошлись, безнадежно разводя руками. Тут-то я и подумал, что они хотели не столько даже закрытия свалки, сколько быть понятыми.
Довольно часто бывает, что ушлым политтехнологам удается оседлать тот или иной региональный протест, объяснить людям, что на самом деле они хотят не «зеленых муравьев», а демократии или твердой руки, или исламского государства, или русского мира. Региональный протест становится фактором большой политики, происходит кровопролитие, война, революция или еще какая-то мерзость. Кто-то получает дивиденды. А местные жители так и остаются посреди растерзанной земли, где должны были бы мечтать зеленые муравьи.
И редкому народу удается хотя бы сложить об этом легенду.
