Война закончится, а милитаристские законы останутся. На срочную службу в армию теперь будут забирать с восемнадцати до тридцати лет, но никто бы особо не возражал, если забривали бы и до пятидесяти.
После получения повестки не будут отпускать за границу, но так ведь никто и не едет, куда ехать? А главное, зачем?
Людей, которым окончательное превращение России в воинственную автократию показалось невыносимым, не так уж и много. Миллион? Десять миллионов? Они уехали? Они попрятались, как-то устроив себе внутреннюю эмиграцию и обсуждая на кухнях, что разрушено не только их будущее, но разрушается и прошлое, то, что казалось уже построенным, достигнутым?
Я не имею достоверных социологических данных, но мне кажется, что, наоборот, многие люди в России милитаризацию и автократизацию страны восприняли с облегчением.
Во всяком случае, немало таких людей я знаю лично.
Свободу ведь можно воспринять как неопределенность. Куда ты пойдешь после школы? Ответ «иди куда хочешь» постсоветский человек воспринимает как равнодушие, безразличие, даже жестокость. Куда как надежнее, ежели «Родина-Мать» требует от всякого мужчины воинской службы. Требует — значит, мужчина востребован. Значит, он мужчина.
Это ведь куда как спокойнее, если сам Владимир Путин в торжественном публичном обращении к нации говорит мужчинам: «Вы мне нужны». От таких публичных обращений к нации, от этого «вы мне нужны» людям кажется, будто они сложились в нацию, тогда как на самом деле они просто бредут гурьбой неведомо куда.
А хорошо, когда есть понятный враг! Очень хорошо, когда есть официальная точка зрения. Хорошо, когда соседи «Родины-Матери» действительно враждебно к ней настроены: это объясняет и оправдывает ту мучительную робость, которую авторитарный человек испытывает по отношению к другим культурам.
Мой собственный двоюродный дед, однажды оказавшись в Германии, очень стеснялся заказать даже чашку чая в кафе. До пунцовости щек стеснялся, до заикания, а двадцатью годами ранее без всякого стеснения и, говорит, даже почти без страха прошел всю Европу автоматчиком на танке. Поэтому я думаю, что закон, запрещающий призывникам выезд за границу, многие люди в России восприняли с облегчением. Заграница — страшное место, там порядки и правила, там кругом геи и все делают аборты, в какое бы противоречие между собой не вступали эти два утверждения.
Еще раз уточню свою мысль — милитаристские законы никого не оскорбили и не напугали, если не принимать в расчет горстку либеральных отщепенцев. Милитаристские законы, я думаю, понравились большинству российских граждан, потому что снимают с них ответственность за собственную судьбу и позволяют беззаботно, повинуясь кому-то далекому и сильному, жить или умереть. Это уж как повезет.
Если последить за детьми и если стараться следить за ними непредвзято, отринув общепринятое чадолюбие, то вы увидите, что от природы человек не склонен ко всему хорошему. От природы дети — ксенофобы, боятся людей с другим цветом кожи или говорящих на другом языке. От природы дети — тираны, стремятся повелевать. Или подобострастно подчиняются, что есть обратная сторона тирании. От природы дети лживы и безответственны. Человек рождается ксенофобом, тираном, рабом и лжецом. Чтобы говорить правду, чтобы быть толерантным, чтобы не принуждать никого и не терпеть принуждения, надо очень стараться.
А стараться мы не любим, потому что от природы человек рождается еще и ленивым.
