Соответственно, неоднократные замены командующих округами и группировками в американской подаче предстают там отражением укоренившейся в Кремле практики ротации ради соблюдения политического баланса: чиновники не должны засиживаться на постах, чтобы не сбиться в оппозиционную стаю.
И вот Владимир Путин мечется от одной военной партии к другой, все никак выбрать не может, на кого ставить. А коварная военная удача то и дело поворачивает доску, генералы из разных команд то взлетают, то падают. Армия осталась почти без управления.
В общем, беда.
Таланты и чиновники
В реальной военной истории смена командующих — вовсе не то событие, которое вгоняет воюющую армию в паралич. В Великую отечественную в СССР за четыре года сменилось четыре начальника Генштаба. Перестановки командующих армиями и фронтами — бесконечная череда. Очень много замен на самых высоких постах было и в вермахте.
В длительных войнах такую ротацию скорее можно признать за правило. Война — сильнейший системный стимул карьерного роста (как, впрочем, и падения). К победе 9 мая в своё время пришли в большинстве совсем не те генералы, которые начинали в 1941 году.
Причина мне видится в несправедливости Божественного промысла. Подлинный военный талант, как и всякий другой, дается людям нечасто, безо всякого учета заслуг родителей и социального положения. Разумеется, сюда следует отнести общий культурный уровень, образование и характер. И когда настает момент истины — час сражения — вдруг выясняется, что среди генералов, которых в Главном управлении кадров Минобороны и Генштабе долгими годами отбирали по принципу личной лояльности и исполнительности, соответствующих вызову судьбы военачальников совсем немного.
А вот среди военных, стоящих на карьерной лестнице ниже и не вылезающих с передовой, вдруг просыпаются самостоятельные личности и дарования. Сложившийся в мирное время аппарат Минобороны не горит желанием двигать наверх чужаков, хотя у них и есть за спиной блестящие операции. Ведь это уроженец Донбасса с извилистой карьерой генерал Теплинский за час до штурма Красного Лимана посадил на связь между подразделениями бурятов и тувинцев, поставив в тупик радиоразведку ВСУ, пытавшуюся разобрать смысл команд на уникальном языке. А полностью свой в спаянном военно-бюрократическом аппарате беспрекословный генерал Мурадов два раза начинал атаку Угледара с катастрофическими последствиями.
Кто из военачальников чего стоит в войсках, начали понимать не ранее прошлого лета. Можно, конечно, дать Мурадову свежую бригаду — пусть потренируется. Но так впору всю армию потерять, пока генералы научатся.
Поэтому самое простое — заменить тех, кто откровенно не справляется. Так делалось от века по всему миру. Но в Украине в кадровый процесс вмешивается ревность бессильного аппарата: полностью лояльные бюрократическим правилам, с большими звездами на погонах, но слабые военные не способны добиться успеха на фронте, а чужаки непредсказуемы.
Замена «кризисных менеджеров»
Случались перестановки и в армейской среде Украины, но куда более скромные. Это означает, что военно-политическое руководство страны считает, что военные в целом справляются со своими задачами. И в НАТО, и в Вооруженных силах Украины самостоятельное решение задач с одновременным принятием личной ответственности ставится во главу угла — в ВС РФ ответственность распределена по вертикали. Поэтому низовые командиры ВСУ гораздо более инициативны.
В минуту кризиса и отступления в Харьковской и Херсонской областях прошедшей осенью на самые ответственные места срочно поставили Суровикина и Теплинского. А когда гроза миновала, фронт стабилизировали и вся группировка ВС РФ в Украине перешла к долгосрочной обороне, оба своеобразных «кризисных менеджера» потеряли свой функционал. Те, кто в российской армии поднимается снизу личными заслугами, никому ничего не должны. И могут претендовать на внимание первого лица, не оглядываясь на систему соподчиненности, — в этом их аппаратный ресурс и опасность для вышестоящих конкурентов.
Институт изучения войны посчитал назначение Герасимова командующим всей группировкой победой его политической фракции в военной верхушке. Это ошибка, там нет никаких фракций. Вообще, невозможно рассуждать даже о ситуативных политических союзах в армии. Нет среди генералов людей с разной степенью лояльности Путину — только 100%.
Назначение главы Генштаба командующим всей группировкой — это его последний шанс доказать правильность собственных планов и предложений. Это персональная ответственность: сам разработал — сам и воплощай в жизнь. Спрятаться больше не за кого, как бы ни чередовались на должностях командующие округами.
Аппарат работает в полную силу
Одновременно президент Путин пытается построить альтернативные каналы получения информации с фронта. После очевидного всем фиаско, которое потерпели органы, поставлявшие информацию при планировании специальной военной операции позапрошлой осенью и зимой, доверие к ним утрачено. Поэтому организована гражданская группа Турчака, собирающего по всему фронту сигналы о неблагополучии. Докладывает Турчак Путину, как известно из официальных источников, лично, через голову Шойгу и Герасимова.
Во время поездки Путина в прифронтовые территории докладывали ему по отдельности возвращенные в строй Теплинский и Лапин. И это не были доклады Шойгу или Герасимова, те не имели возможности заглянуть через плечо — Путин демонстративно не взял их с собой. Это в совокупности и есть признаки изменения обратных связей.
Точнее, это попытка их изменить с неизвестным результатом. Об этом напоминает судьба еще одного назначения. Когда военного аналитика, не имеющего никакого отношения к службе тыла и снабжению, — генерала Мизинцева — срочно бросили на усиление военной логистики, никто не ждал, что у того все быстро наладится.
Но убрали его с должности заместителя министра обороны России по материально-техническому обеспечению всего через семь месяцев. Можно предположить, что сложившийся при его предшественнике Дмитрии Булгакове аппарат проявил в отношении чужака чудеса паркетного искусства. Это люди, у которых пропали (по свидетельству депутатов Госдумы) полтора миллиона комплектов формы. Такие раблезианские объемы требуют сплоченной, доверительной атмосферы. Только опытный тыловик может быть принят в это тесное профессиональное братство. Так и вышло: Мизинцева сменил карьерный тыловик Кузьменков.
Известно, что информация с фронта по мере движения наверх искажалась от справки к отчету. Маловероятно, что генералы занимались прямой дезинформацией. Их главный инструмент, гораздо более опасный — умолчание и интерпретация. Силу аппарата в России, как мы видим, нельзя недооценивать. Поэтому и не гарантировано, что опора Путина на новые источники даст долгосрочный эффект.
Все описанное Институт изучения войны и принял за борьбу гипотетических военных «партий».
